Герольд БЕЛЬГЕР - казахстанский дозиметр

«Бельгер - как дозиметр. По нему определяется степень загрязненности среды. Можно ещё тут жить и дышать или пора уже противогазы надевать», - так охарактеризовал Герольда Бельгера писатель и кинорежиссер Ермек Турсунов.

Герольд Бельгер родился в России, в 1941 году семилетним ребенком был депортирован вместе со своими родителями в Казахстан, как и тысячи семей поволжских немцев, к тому времени уже двести лет считавших Россию своей родиной. В Северном Казахстане семья нашла приют в казахском ауле. Герольд Бельгер вырос среди казахов, закончил казахскую школу, поэтому казахский язык стал ему третьим родным языком после немецкого и русского.

Впитанный с детства казахский быт, фольклор, обычаи, манера поведения, привычки и вкусы казахов, дали ему, как никакому другому инородцу, возможность проникнуть в душу казахского народа и мыслить так же, как он. А высокая и разносторонняя образованность, врожденное благородство и неизменное следование твердым жизненным принципам и создали ему тот авторитет, который сейчас дает ему право говорить от лица казахов, причем, озвучивать иной раз такие вещи, которые, может быть, из уст другого неказаха воспринимались бы несколько иначе. Недаром друзья называют его Гереке, Бельгибай, “последний казах”. На это Бельгер отвечал: “Мне льстит, когда меня называют “последним казахом”, но я немец - и от этого не откажусь”. Он одинаково талантливо писал на трёх языках – казахском, русском и немецком.

Литератор, переводчик, Герольд Бельгер ушел из жизни 7 февраля 2015 года в возрасте 80 лет.

 

Цитаты из книг Герольда Бельгера

Пьесу запретить можно, историю не запретишь - что было, то было.

Меня  сделали человеком три субстанции – родители, родной аул и книга.

Хворь входит в тело пудами, а выходит золотниками.

Ведь Родина - она одна у человека. Её не выбирают по своему вкусу и желанию, как не выбирают себе мать. Уж какая она есть, она твоя единственная, ни с чем не сравнимая. Родина - это твоя судьба, доставшаяся тебе на радость и на горе, на все испытания, на счастливые и несчастливые времена быстротечной жизни.

Ведь никак не может, не должна состоять жизнь из сплошного горя. Зачем же тогда светит солнце? Журчат ручьи? Блестит роса в предрассветный час? Зачем блещут звезды и сияет бездонное небо над головой божьих созданий? ... Да, да, именно так: зима не может длиться вечно.

Годы спустя я узнаю, что многие русские названия местности, по фонетическому обличью, – на самом деле неузнаваемо искаженные казахские слова. Ганюшкино, оказывается, «Қан ішкен» (место побоища, где проливалась кровь), а ущелье «Комиссар» на самом деле «Кім асар» (буквально: «Кто одолеет?»). И таких казусов окажется в Казахстане – пруд пруди.

«Я всё думаю: как нам воспитывать в казахстанцах патриотизм, если даже земля распродана?»

Посмотрите на наших депутатов, министров, которые сидят высоко. Вы когда-нибудь слышали, чтобы кто-нибудь из них цитировал Абая, делал бы на него ссылки? Тогда, спрашивается, для чего мы гордимся его блестящими стихотворениями, мудрыми назиданиями, где все наши изъяны, «блошки» нашего общества он раскрывает с беспощадной точностью? И каждое его обличение, о кудай-ау (о боже), как будто написаны для сегодняшнего дня.

Ничего удивительного в том нет, что сегодняшние друзья больших чиновников - завтра становятся его врагами. А все потому, что у них ложные идеалы, ценности. А где царствует ложь, там нет места доверию и дружбе. Вот почему они с легкостью предают друг друга. И эта болезнь сегодня пронзила все общество. Люди разделились на богатых и бедных. Общечеловеческие ценности, такие как забота о близких, помощь нуждающимся, любовь к народу, потеряны.

Наша казахстанская пресса – не четвертая власть, а четвертая жена.

Тысячелетний рейх просуществовал лишь 12 лет.

Борьба с коррупцией стимулирует рост поголовья козлов отпущения.

Сегодня не владеющие казахским языком стали страшно ратовать за развитие казахского языка. Как, скажем, если бы я, не знающий ни бум-бум по-английски, поехал бы в Лондон и начал там агитировать англичан учить английский язык. Мне бы, наверное, сказали: «Айналаин, озiн неге уйренбейсын?» – (Родной, а сам-то ты почему не учишь?).

Давно понял: жизнь – это борьба. Но бесспорно и то, что борьба – это не жизнь.

Умеренность хороша в быту, в жизни, а в творчестве она не годится. Страсть не бывает умеренной.

Человека надо воспринимать таким, какой он есть. Иначе его можно возненавидеть.

Меня настораживает «особый путь» казахстанской демократии. Это от лукавого. Это самообман. Нонсенс. Там, где ищут «особый путь», считай, приехали. Тупик.

Литература – не хобби. Ею нельзя заниматься во вторую смену.

Один из уроков Абая – краткость, емкость.

Я бы предложил президенту издать указ о налоге с толстых романов и длинных поэм. Во время застолий наложил бы штраф за каждый тост, длящийся более двух минут. А то даже на президентском приеме я видел, как один академик, дорвавшись до микрофона, источал столько высокопарных слов, что я успел за это время съесть бефстроганов, дважды выпить и выслушать анекдот от Симашко.

В понимании наших властей истинный патриот тот, кто умирает за год до пенсии.

Когда воруют низы – это еще куда ни шло. Когда самозабвенно воруют верхи, то есть, по-казахски выражаясь, глотают верблюда с шерстью, коня с поклажей, – общество ждут неминуемые потрясения.

Счастливый раб – злейший враг свободы.

Кто больше берет, чем дает, тот вор.

Русский мат в иноязычных устах звучит почти безобидно. Иногда даже ласкательно. Я знаю казахского писателя, который, заплетая косички своей дочери-школьницы, умиленно приговаривал: «Ой, айналайын… твою мать!»

То, что мы называем стабильностью, есть просто-напросто застой.

Этапы бытия моего поколения: сначала борьба за физическое выживание, потом борьба за духовное выживание, теперь судороги за простое выживание.

Если у каждого хата будет с краю, то кто будет в центре?

Много лет живу в Казахстане, но я не коренной и не стану им, даже если проживу здесь еще столько же лет. Я, в сущности, прилепившийся с края чужого гнезда. И иногда мне о том напоминают. Чтобы быть коренным, мне надо перебраться в Германию. Но и там я буду в лучшем случае поздним возвращенцем. Словом, я везде лишь пришелец.

Свобода нужна только сильным. Слабых вполне устраивает рабство. Раб, получив свободу, погибает. Сильным личностям нужна свобода, слабым – Бог и чудо.

По своему складу я атеист, но Бог относится ко мне с пониманием.

 

 

---

---

---

---